otonia
Эн-Лёр уехала домой во Францию, Валентина в Италию, Джон в Америку, а Чави, кажется, улетел с девушкой на рождество в Бангкок. Дом постепенно пустеет. Я не одна в доме, всё ещё есть Мику, Стивен, Атсуши, Кики с Хикару иногда появляются, но одиночество и бессмысленность всё равно накрывают. Мне надо расширить круг общения, но я понятия не имею, как это сделать.
В попытке сбежать я ныряю в "Дороги и судьбы" и не могу не признать, что книга идеально справляется с ролью убежища от реальности. Я читала про её знакомство с Вертинским и сердце ныло в узнавании. Не Вертинского, нет, про него я узнала впервые в этой книге, хотя имя смутно знакомое. Но сама атмосфера, тот надрыв, его ни с чем не перепутаешь, это тот самый серебряный век, который в некоторых душах поселился навеки. Сейчас я на главе про Анну Ахматову и я чувствую себя в храме поклонения прошлому, как будто меня отбросило машиной времени назад. В душе смута, действительность воспринимается иначе, с надрывом, в этом есть что-то дурманящее, даже ядовитое, но от этого яда невозможно отказаться. Вся страсть к саморазрушению и саморастрате - она как будто активируется встрече с этими людьми на страницах книг.
Иногда это вызывает отчаяние. Здесь, вдали, жизнь куда более комфортная, стабильная, мирная, меньше элемента выживания, больше перспектив, шансов, возможностей. Мир куда более логичен и последователен здесь, чем там. Но вот я слышу этот зов, полный тоски и надрыва и понимаю, что какая-то часть меня привязана к России навсегда. Не сбежать мне - ни-ко-гда. Может это ответ на мой вопрос, почему.
В попытке сбежать я ныряю в "Дороги и судьбы" и не могу не признать, что книга идеально справляется с ролью убежища от реальности. Я читала про её знакомство с Вертинским и сердце ныло в узнавании. Не Вертинского, нет, про него я узнала впервые в этой книге, хотя имя смутно знакомое. Но сама атмосфера, тот надрыв, его ни с чем не перепутаешь, это тот самый серебряный век, который в некоторых душах поселился навеки. Сейчас я на главе про Анну Ахматову и я чувствую себя в храме поклонения прошлому, как будто меня отбросило машиной времени назад. В душе смута, действительность воспринимается иначе, с надрывом, в этом есть что-то дурманящее, даже ядовитое, но от этого яда невозможно отказаться. Вся страсть к саморазрушению и саморастрате - она как будто активируется встрече с этими людьми на страницах книг.
Иногда это вызывает отчаяние. Здесь, вдали, жизнь куда более комфортная, стабильная, мирная, меньше элемента выживания, больше перспектив, шансов, возможностей. Мир куда более логичен и последователен здесь, чем там. Но вот я слышу этот зов, полный тоски и надрыва и понимаю, что какая-то часть меня привязана к России навсегда. Не сбежать мне - ни-ко-гда. Может это ответ на мой вопрос, почему.