Сколько себя помню, мне всегда хотелось знать, как люди пишут книги. То есть понятно, что сидя. Понятно, что берут и пишут, но процесс, творческий процесс конструирования сюжета в голове, вытаскивания его наружу и облечения в форму оставался для меня непостижимым чудом и загадкой. Фанфикшен и знакомство с Линой мне эту дверь немного приоткрыли - я имела возможность посмотреть на "кухню" изнутри и даже где-то поучаствовать. Стихи же так и остались для меня туманным явлением. Я не могу постигнуть ни мозгом, ни воображением, как, откуда люди берут все эти слова, как они их подбирают так, чтобы всё звучало настолько стройно, упорядоченно и лаконично.
Впрочем, собственные дневниковые писульки тоже не делают понимание природы творчества легче.
Я перечитываю некоторые свои записи с таким интересом, как будто их писала не я.
Мне кажется, это в каком-то смысле правда.
Я мыслю себя обладателем содержимого сосуда, и самого сосуда сделать не могу.
Не умею.
Но приходит голос и начинает говорить.
Он знает обычно, ЧТО я намыслила, и его задача сказать, КАК должно это звучать.
Он нашёптывает быстро, неумолимо, часто скачет с мысли на мысль и очень не любит повторяться.
Сбивается. Умолкает. Уходит обиженно.
Поэтому когда он приходит незванно,
когда я не готова или не имею возможности его записать,
я очень злая. Раздражённая.
Ведь он повторять не будет, а мне очень важно записать то, что он мне сказал именно теми словами.
Невозможно удержать в памяти всё, что он мне сказал и потом восстановить -
я пыталась неоднократно. Так стройно звучащие в голове мысли рассыпаются словно песочные замки на пляже,
если их диктует не он.
Получается фальшиво и неправильно.
Не интересно.
Хотя его можно порой уговорить повременить,
подождать, пока под рукой не окажется клавиатуры или карандаша.
А ещё он абсолютно не церемонится с моими идеями.
Я мыслю себя обладателем сосуда, но голос - диктатор по натуре.
Он вмешивается и в процесс, он подменивает содержимое
и нагло диктует то, о чём я даже не задумывалась.
Мне очень приятно, когда меня гладят и хвалят за мой дневник. Я радостно тявкаю и виляю воображаемым хвостом, напрыгивая с лапами на похвалившего. Потому что написанное здесь написано мной, а потому де юре принадлежит мне.
Но де факто я лишь инструмент, секретарь и главный персонаж своего дневника.
Вот такая шизофрения.